Русский блоGнот

Tuesday, November 06, 2007

Две демонстрации: Лурд и Красная площадь

Впервые: по-французски, "La Vie" du 20 9 01
ТОГДА И ТАМ, ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС

Впервые я попал в Лурд благодаря инвалидности моей дочери Марии… (лишь написав, я вижу странность слова «благодаря» в этом контексте. И тем не менее…) И самое сильное впечатление на меня произвело тогда шествие больных, – в креслах, на кроватях, на костылях. Поразительная демонстрация немощи и болезней, – их ведь обычно отодвигают на второй план, припрятывают, скрывают немножко. Да и странно было бы гордиться болезнью. А в Лурде это естественно. Лурд – столица слабых. Потому там любит бывать моя дочь: на время паломничества она не только полноценный человек, больше того, особенная и избранная. Всё вокруг для таких, как она.

Шествие длилось более двух часов: на колесах, лежащих на подвижных кроватях, под пение и молитвы через громкоговорители, с обычным припевом: Аве Мария, аве Мария… Порыв и надежда тысяч сердец, всплеск единой души толпы. Быть может, в этот бесчисленный раз порыв достанет до неба, и оно видимо для всех отзовется? Бывали случаи. За авангардом шествия уже просто толпа ходящих больных и паломников, идущих вместе. Рождается надежда, – это загадочное свойство и качество человеческого духа.

И в Лурде, «по аналогии», мне отчетливо вспомнилось другое шествие, – в далекой Москве, в исчезнувшее время. Демонстрация на Красной площади по случаю годовщины пресловутой «октябрьской революции», – тогда коммунисты разогнали Учредительное собрание России и захватили власть. Каждый год проходила эта демонстрация здоровья и силы. Ее начинали спортсмены, – крепкие, пышущие здоровьем, им и ноябрьский холод был нипочем. Потом шли войска, танки и ракеты. И затем шло население. Все они были заранее собраны по месту работы, организованы, предупреждены. На Красной площади стояли шеренги войск кагебе, образуя коридоры для простых демонстрантов. Переходить из коридора в коридор не разрешалось. Вдали высился мавзолей, и на нем – неподвижные фигурки начальства. Казалось – в 1970-м – что так будет всегда. Они наверху, они и внизу. Организованная жестокость пронизывала всё и день и ночь фабриковала два главных лица России – тюремщика и заключенного. Сила и власть. Навсегда.

И вот, пожалуйста, – всё развалилось и похоронило мечты о мировом господстве, – о, больше чем мечты – уверенность.

Я прихожу в себя: Лурд мне кажется сказочным, удивительным местом. Дочь Мария заражает меня своей радостью. Здесь всплывают в памяти непостижимые прежде слова: «сила Моя проявляется в слабости». Идут люди со свечами в руках, едут инвалидные кресла и кровати на колесах, несется из динамиков пение хора. Как столетие тому назад. А не имевшая равных советская власть рассыпалась в пыль.

Чтобы обыкновенная жизнь показалась раем, нужно сначала побывать в аду. Обыкновенном земном аду, где главное занятие – борьба за первенство и попирание слабых «во имя счастья всего человечества». И собственного комфорта, естественно.


___________________


Это одна из «хроник», которые я писал для еженедельника La Vie («Жизнь») в 2001-3 гг. Когда-то он назывался La Vie catholique («Жизнь католическая»), но потом, спасаясь от исчезновения, стал просто «Жизнью» с католической окраской, но «не клерикальным». «Надо поднимать тираж», – говорил редактор. Затем произошло символическое событие: «Жизнь» купил небезызвестный Le Mond («Мир»), ежедневная газета («объективных социалистов»). Мир присвоил жизнь! Ну и ну! «Не любите мира и того, что в нем», – вспоминал я Иоанна Богослова, стараясь схватить смысл события. Вскоре меня перестали приглашать к сотрудничеству. В последний раз меня позвали года два назад, и я отправился. Моему появлению удивились и несколько смутились; оказалось, честный компьютер пригласил всех авторов раздела «Существенное», где я сотрудничал. А я отозвался по наивности и даже приготовил выступление на тему.

Интересно, что мою хронику снабдили иллюстрацией, «исправляющей» мое (недо)понимание сюжета, а именно, фотографией победительницы Олимпийских игр для инвалидов. «И тут должно быть, как всюду. И в мире слабых должно быть, как в нашем «Монде»…» Так вот, нет, не сразу: Лурд слабеет, но еще жив.


o0o

Причиной извлечения этого старого текста был разговор в нашем маленьком философском кружке с Арой Мусаяном. Он вдруг вспомнил, что оказался в Лурде вскоре после своего возвращения во Францию из сов. Союза, куда его увезли родители, уехавшие из Франции в Армению после войны, захваченные надеждой на либерализацию сталинизма. И нашел отрывок из своей книги, посвященный Лурду. Его впечатления – молодого, сильного – на стороне как раз советского «парада молодости». Ныне мне не приходит в голову ни его упрекнуть, ни даже удивиться, – стоит мне вспомнить, как я привез трехлетнюю дочь-инвалида в Швейцарию, в приют, рекомендованный Светланой Гаер. В числе прочего нам показали бассейн для детей-инвалидов. Проведя полчаса в этом совсем новом для меня, «параллельном» мире, я вышел на улицу и упал в обморок. Чудны пути Твои, Господи.